Непреходящая историко-культурная значимость этого памятника истории и культуры предопределила осторожный подход археологов при проведении на нем полевых исследований. К настоящему моменту сделан инструментальный план могильника, проведены палеопочвенные изучения на самом большом кургане №1, подвергнут частичным раскопкам один из длинных курганов, а также ежегодно раскапывается некрополь воинско-жреческой знати (могильник Кырык-Оба II), прилегающий с севера к «царским» курганам. К настоящему моменту на нем исследовано в общей сложности 15 курганов.

В 2005 г. раскопкам подверглись курганы № 15 и 17, а также доисследовался курган №14, частично вскрытый в 2004 г. Продолжение раскопок кургана №14 позволило графически зафиксировать деревянную надмогильную конструкцию над могильной ямой, представлявшую собой сооружение типа наката, а также выявить по периферии «насыпи» глиняный вал, ограничивавший ритуальную площадку. Под курганами №15 и 17 удалось зафиксировать разнообразные могильные конструкции.

Курган №15 имел диаметр 40 м и высоту – 1,1 м. По периферии кургана прослежен глиняный вал высотой до 0,5 м, ограничивающий погребальную площадку. В западной поле кургана, под валом был найден клад бронзовых предметов - остатки от 4-5 уздечных наборов (рис. 1), возможно, изначально вбитых в стену сооружения. Могильная яма размерами 6,5*7,5 м и глубиной 1,6 м была выявлена по центру кургана. С юга в нее вел дромос длиной 8 м, глубиной – 0,6-0,75 м и шириной около 1 м. Вокруг этой ямы очищены остатки деревянной конструкции типа сруба, по углам которого фиксировались ямки диаметром до 20 см от столбов, врытых в грунт на глубину до 30 см для фиксации сооружения. У входа в дромос и на древнем горизонте его лежали остатки не менее четырех взрослых лошадей. Причем, если во входе находилось «мясо» – кости таза, ребра, лопатки, позвонки, то на поверхности погребальной площадки были в кучке аккуратно сложены четыре черепа лошади, обращенных к северу.

Могила оказалось ограбленной. В ней на различных уровнях были обнаружены разрозненные кости человека, бронзовые наконечники стрел, мелкие фрагменты золотых украшений, а также в северо-западном углу бронзовое зеркало с боковой ручкой, украшенное по диску циркульным орнаментом, в северо-восточном углу – бронзовые предметы от конской уздечки. Особый интерес вызывает костяная рукоять ножа обнаруженная по центру ямы. Она украшена в скифском зверином стиле (рис.2). Окончание ее представляет собой выполненную резьбой вытянутую оскаленную морду волка е прижатой снизу к пасти передней конечности и прилегающий сверху вытянуты-, подтреугольным ухом. Место стыка рукояти и лезвия украшено в виде фигурки хищного животного, представлявшего собой симбиоз волка и кабана (при наличии оскаленной пасти у него в окончании четко выделяется пятачок, а на ногах – копыта).

Курган №17 имел диаметр до 25 м, высоту 1,4 м. В северо-западном секторе на погребенной почве, в круглой яме, прорытой до материка на глубину 0,25 м диаметром 0,6 м. Лежал череп взрослой лошади затылочной частью вверх. Могильная яма круглой формы располагалась по центру кургана. По ее периферии а два ряда встречались столбовые ямки деревянной конструкции, скорее всего шатрового тиса По центру была открыта круглая яма диаметром более 8 м. Глубина могилы более 3 м от уровня погребальной почвы. Точные размеры могильной ямы установить сложно ввиду того что именно в этой яме в советское время была устроена кузница. Последнее обстоятельство способствовало тому, что яма была полностью очищена от находок, а погребальная конструкция вокруг нее была сильно нарушена. Однако в западной периферии кургана разрозненно встречались бронзовые предметы конской узды; псалии и пронизи (рис.3).

Дата курганов №15 и 17 уверенно укладывается в пределы 1-й половины V Е, Д» н.э. по сопровождающему инвентарю. В пользу данного предположения говорит наличие них комплектов конской узды (бронзовых и биметаллических псалий, пронизок, выполненных в зверином стиле). Данные элементы скотоводческого быта были характерен для древностей кочевников Южного Приуралья VI-V в.в. до н.э. Бронзовые наконечные стрел, найденные в могиле кургана №15 относятся, главным образом, к VI типу трехлопастных стрел по классификации К.Ф. Смирнова и характерны также дав вышеуказанного времени. Несколько уточнить дату захоронения в кургане №15 может находка бронзового зеркала, имеющего циркульный орнамент по центру диска. Зеркала этого типа стали характерны для памятников прохоровской культуры региона лишь с конца V в. до н.э. Данное обстоятельство позволяет предположить, что находка этого зеркал – одно из наиболее ранних в регионе, и может относиться ко времени не раньше середины V до н.э. Вероятно, этим временем и следует датировать курган №15. Дата кургана №17 в целом, укладывается в пределы 1-й половины V в. до н.э.

Говоря об историко-культурной значимости могильника Кырык-Оба II, следует отметить, что характер сохранности грунтовой «насыпи» в отдельных курганах, деревянные конструкции, подвергшихся возгоранию в древности еще до руинизации сооружения. В них были прослежены глиняные стены на высоту до 2 м. Исследованные курганы оказались достаточно однородными по погребальному обряду. Их структура и планиграфия были стандартными. Погребальной площадка, находившаяся по центру, перекрывалась мощной деревянной конструкцией, опиравшейся, в свою очередь, на вал из гравия и белой, либо желтой материковой глины, насыпанный на древней поверхности. В нескольких десятках сантиметров от края могилы и на вершине глиняного вала фиксировались стены, выложенные из кирпича-сырца, либо самана, в основание которых укладывалось не менее 4-х кирпичей. С высоты 70-80 см от «пола» – в центре, и 20-30 см на валу, наблюдались следы разрушения стенки: кирпичи рушились в ту или иную сторону от стенки и имели менее четкие, аморфные очертания. Причем большая часть стен заваливалась внутрь погребальной конструкции, что позволяет предположить наличие какого-то перекрытия, возможно, глиняного свода, под тяжестью которого стены заваливались к центру. Порой разрушение глиняного склепа занимало длительный период (возможно, в несколько десятков лет), поэтому его остатки фиксировались в виде послойных напластований, создавая для современных исследователей иллюзию насыпи. Все же очевидно, что данные погребальные объекты представляют собой мавзолеи квадратной или прямоугольной формы, сложенные из кирпича-сырца (рис.4).

Данная обрядовая традиция восходит к древности массагетов Приаралья, где некрополях Тагискен и Уйгарак VII-VI вв. до н.э. были открыты более ранние аналоги кырыкобинским курганам. Параллели в обряде с памятниками кочевого населения Приаралья существует и в других элементах погребального ритуала. Курганы Кырык-Обы, как в обряде, так и в инвентаре, имеют наибольшее сходство с погребальными памятниками кочевников Приаралья VII-VI вв. до н.э. Это сходство проявляется, во-первых, в наличии деревянных столбовых конструкций, как на погребальной площадке, так и в могилах; во- вторых, в распространении «святилищ огня»; в-третьих, в существовании практики коллективных захоронений на погребенной почве; и, наконец, в-четвертых, в значительном преобладании южной ориентировки умерших в процессе захоронения. Приаральские параллели кырыкобинским находкам есть и среди предметов сопровождающего покойников инвентаря - единственный аналог парадному мечу, обломки которого были найдены в коллективном погребении кургана № 18, имеется в могильнике Тагискен в низовьях Сыр-Дарьи.

С другой стороны, нельзя не отметить скифское направление культурных связей кочевников Приуралья, которое прослеживается в обряде и вещевых наборах курганов из Кырык-Обы. В Кырык-Обе своеобразным этнокультурным скифским маркером, кроме южной ориентировки скелетов и дромосной могильной ямы, являются бронзовые нащечники из комплектов конской узды (только в Скифии они имеют самое широкое распространение, а в нашей зоне встречены впервые!). Материалы курганов древних кочевников могильника Кырык-Оба II, информируют нас о наличии различных векторов этнических и культурных связей. Причем рассматриваемый памятник не соприкасается с региономи-донорами, а находятся на значительном удалении от них, в окружении других этнокультурных массивов. Подобный характер расселения племен в пределах Западного Казахстана был возможен только в связи с процессом завоевания и освоения кочевниками новых земель.

Присутствие скифского этноса надежно подтверждается распространением в VI в. до н.э. на Южном Урале такой разновидности монументальных памятников как скифские каменные изваяния. Каменные изваяния, также как наскальные изображения и массивные каменные жертвенники-алтари являются надежными индикаторами миграций, поскольку они изготавливались на месте, так как транспортировать на тысячекилометровые расстояния было затруднительно. Более того, археологами зафиксированы случаи погребения скифских статуй. Вероятно, это происходило перед уходом родоплеменного объединения из родных мест в дальние страны. Показательно, что изваяния, открытые археологами за последнее десятилетие в Западном Казахстане, по своей морфологии и иконографии самые близкие параллели имеют среди скифской каменной скульптуры. И потому, мы предполагаем, что именно скифы стали этническим ядром прохоровской культуры, зародившегося во 2-й пол. VI в. до н.э. Для этого есть, по крайней мере, два аргумента: 1) скифы раньше всех вторглись в Южное Приуралье; 2) они идеологически доминировали в новом племенном союзе. Кроме того, нельзя забывать об их воинском потенциале, - они сами по себе представляли грозную силу, но еще более значительные войсковые объединения родственных племен находились в Северном Причерноморье.

Материалы раскопок памятников прохоровской культуры Западного Казахстана конца VI-V вв. до н.э. (Бесоба, Сынтас, Кырык-Оба, Новый Кумак) свидетельствуют о том, что в конце VI в. до н.э. скифы инкорпорировали в свою среду большую группу кочевников Приаралья – массагетов. («сака-тиграхауда» древнеперсидских источников). Наличие на северных границах персидской державы мощного кочевого союза сковывало завоевательную политику Ахеменидов. Примерно 519 г. до н.э. историки датируют войну преемника Кира-Дария I с объединением «сака-тиграхауда», в результате которой последние, как свидетельствует Бехистунская надпись, были покорены персидским владыкой и изгнаны из Средней Азии. Судя по тому, что в курганах кочевников Западного Казахстана конца VI-V вв. до н.э. отчетливо проявляются приаральские культурные параллели, не все массагеты (сака-тиграхауда) подчинились завоевателям, значительная их часть ушла в степи Южного Приуралья. Более того, элитарный характер этих курганов, позволяет высказать предположение, что массагеты вошли в состав воинско-жреческой знати местных кочевников. Отсюда можно предположить особый характер отношений среднеазиатских беглецов со скифскими правителями.

Историко-культурное значение могильника Кырык-Оба, по нашему мнению, заключается и в том, что данный могильник стал местом сосредоточения всей кочевой элиты южно-уральских степей V в. до н.э. Царский могильник, будучи элитарным некрополем, как бы притягивал к себе в качестве места последнего успокоения выдающихся представителей кочевого мира. Основанием для подобных выводов являются следующие аргументы:

1)        при общем сходстве, погребальный обряд под исследованными курганами имеет особенности. Наблюдаются в качестве деревянных конструкций под курганами и «шатры», и срубы, и накаты. Типы погребальных камер также сильно разнятся. Это и простые ямы круглой, квадратной и прямоугольной форм; и ямы с входом-дромосом, и коллективные захоронения на уровне погребенной почвы;

2)        почти в каждом из исследованных курганов в западной, либо в южной (1 раз) поле курганов были обнаружены «клады» из нескольких комплектов конской узды. Каждый из кладов обладает неповторимыми этнографическими особенностями, причем, зачастую впервые встреченные именно в данном могильнике. Находки, порой, уникальны для древностей Евразии скифской эпохи, в целом.

Все это, с одной стороны, заставляет предполагать различную родо-племенную принадлежность знатных кочевников, похороненных под отдельно взятым курганом на изучаемом могильном поле, а с другой, высокую историко-культурную значимость данного памятника археологии в деле изучения кочевых культур Евразии скифского времени.